Про юбочку с кофточкой (Alexander Matlin)
Alexander Matlin
Home
About me
Contact Me
My Recent Photos
Africa
Alaska
America
Europe
Israel
North Greenland
Russia & Georgia
South America
My Stories
Chinese Stories
Stories in English
Stories in Russian
My Poems
Баллада о двух кандидатах
Глаголом жечь сердца
Поэма о дружбе
Прощай, Америка!
Размышления об Албании
Что там, в Thule?
My Youtube Videos
My Stories > Stories in Russian >
Про юбочку с кофточкой
Что ни говори, иммигранты наши – бесстрашный народ. Не всякий может так, запросто, собрать свои
ничтожные пожитки и ринуться с насиженного места в незнакомый и непонятный
мир. А потом ещё выжить в этом мире. И не
просто выжить, а преуспеть – да как преуспеть!
Я знал одного: на вид хилый, глаза мутноватые, а у самого двенадцать
домов: по дому на каждый месяц года. Плюс
семь “Лексусов”: по “Лексусу” на каждый день недели.
Но сейчас речь не об этом. А о том, что есть, всё-таки, одна вещь,
которой боятся наши отважные иммигранты.
Вы не поверите: они боятся себе подобных. Правда. Если такой иммигрант услышит на улице
русскую речь, он, бедняга, сразу ринется на другую сторону улицы, чтобы кто-нибудь,
не дай Бог, не заподозрил, будто он эту речь понимает.
Признаюсь честно, я никогда не разделял этой глупой
и совершенно необоснованной боязни. Но вот недавно произошла история, которая
поколебала моё высокомерие.
Началось с того, что жена мне говорит:
– Что-то больно жарко и
душно стало. Может, съездим – говорит, –
в “Маршалс”, чтобы дома кондиционер зря не гонять? Заодно я, может, юбочку себе присмотрю или,
там, лифчик. Да и тебе, глядишь, что-нибудь
на
сейле найдётся.
Честно говоря, мне этот “Маршалс”
и все её юбочки до лифчика. Но, чтобы не
омрачать нашу счастливую семейную жизнь, я таких рискованных заявлений не
делаю, а, наоборот, надеваю ботинки, и мы едем в “Маршалс”. И там разгуливаем в чистоте и прохладе, время
от времени примеряя что-нибудь такое элегантное по сниженной цене. Я говорю жене:
–
Посмотри, дорогая, на этот замечательный пиджачок...
И тут я осекаюсь, потому что жена хватает меня за
рукав, делает большие глаза и прикладывает палец к губам.
– Тихо! – шепчет она. –
Русские!
И показывает глазами в
сторону. А там, в стороне, действительно
бродит пара, громко говорящая по-русски: этакая полноватая дама средних лет с
плюсом, и с ней угрюмый мужчина в светлой рубашке с закатанными рукавами и
такого же недвусмысленного возраста. Не
иначе, как тоже на кондиционере воздуха экономят, а может, и правда
понадобилась им какая-нибудь юбочка. Но
только слоняются они по магазину вольготно, как у себя на даче, и во всё горло разговаривают
на своём иностранном языке, как будто их никто не понимает.
Тут мы с женой, конечно, умолкаем и делаем такие абстрактные,
безмятежные, полностью американские лица. И глядим по сторонам, куда попало, но только
не на ту сволочную пару. А она тем
временем движется в нашем направлении, и полноватая дамочка говорит своему спутнику:
– Правда, Коля, эта кофточка подойдёт к моей синей юбочке?
На что Коля, не глядя на
кофточку, грубо отвечает:
– Как же, подойдёт она тебе,
с такой задницей.
А женщина говорит:
– Ах, ничего вы, мужчины, не понимаете.
Лучше я посоветуюсь с женщиной. Женщина мне врать не станет, тем более
американка.
И с улыбкой обращается к моей жене на своём жутком английском:
– Извините, пожалуйста, как
вам кажется, эта кофточка подойдёт к моей синей юбке?
На что моя жена отвечает, на таком же, если не хуже, ухабистом английском,
но с полным соблюдением грамматики:
– Да, мне кажется, эта
кофточка подойдёт к вашей синей юбке.
И, конечно, тоже улыбается,
чтобы показать, что она и есть настоящая американка.
Дамочка довольна прямо до колик,
что настоящая американка так хорошо её понимает. Он ещё размашистей улыбается и говорит:
– А как вам, пожалуйста, не кажется ли, извините, что вон та кофточка
обязательно спасибо может подойти к моему зелёному платью?
Тут у моей жены прямо скулы
свело от улыбки. Она, совсем одурев от
удовольствия, что её принимают за настоящую американку, говорит:
– Ах, что вы, конечно, мне, пожалуйста, кажется, будто обязательно спасибо
та кофточка может подойти к вашему зелёному платью.
Дамочка, продолжая сиять,
как стосвечовая лампочка, поворачивается к своему спутнику и говорит:
– Видишь, Коля...
Но тут Коля быстро закрывает ей рот своей широкой ладонью и что-то шепчет. Что именно – не слышно, но по губам видно,
что шепчет:
– Молчи, дура! Это русские!
И дамочка – дура дурой, а соображает – поворачивается к моей жене и
продолжает с ней этот светский улыбчатый разговор про кофточку на так
называемом английском. И каждая прямо
изнемогает от гордости, что её принимают за настоящую американку.
А мы с Колей молчим, иногда поглядывая друг на
друга. И тут мне начинает казаться, что
я где-то видел эту угрюмую физиономию. Не
могу вспомнить где, но точно – видел. А
он, глядя на меня в упор, говорит вполголоса, без малейшей улыбки:
– Что, не узнаёшь?
Тут я не сплоховал и отвечаю:
– А как же! Конечно,
узнаю, Коля!
Услышав это, наши дамы умолкли, посерели лицом, и
улыбки их как ветром сдуло. Правда, они
не долго молчали, а потом снова принялись щебетать, но уже по-русски и без этих
идиотских улыбок. А Коля говорит:
– Я, – говорит, – сразу понял, что это ты. Но кто ты такой и откуда я тебя знаю – убей
Бог – не помню.
Я обрадовался и говорю:
– И я не помню. Может, мы у Лифшица встречались?
Коля тоже обрадовался, даже подобрел.
– Точно, – говорит, – у Лифшица! Помню, перцовую пили.
– Правильно! – говорю я. – Солёными маслятами
закусывали.
– Конечно, – радуется Коля. – Помню, ещё сын Лифшица
тогда перепил и в бассейн свалился.
– Подожди, – говорю я. – У Лифшица, по-моему, не
сын, а дочь. И никакого бассейна у него
нет.
Коля обижается:
–Ты что мне мозги полощешь? Конечно, есть – и сын, и бассейн. Как зовут твоего Лифшица?
– Володя.
– Понятно.
Значит, не тот Лифшиц.
– Это бывает, – соглашаюсь я. – Не всякий Лифшиц – Лифшиц.
– Знаешь, это хорошо, что не тот, – говорит Коля. –
Тот Лифшиц - жуткая сволочь. Просто, скотина, а не Лифшиц. Он с моим другом был партнёром по
бизнесу. Ободрал его, как липку, и сам
же на него в суд подал. Я этого Лифшица…
Тут наши женщины вдруг умолкают,
а Колина жена тычет своего супруга в поддых и шепчет:
– Тихо! Русские!
И правда, движется в нашем
направлении ярко выраженная русскоговорящая пара: невзрачный худощавый мужичок
и с ним бабёнка еще более неприметной наружности. Мы все, конечно, делаем безразличные лица и
начинаем смотреть по сторонам. А
невзрачный мужичок, поравнявшись с нами, вдруг хватает меня за рукав и говорит:
– Не узнаёшь, что ли?
Я смотрю на него и думаю про себя: до чего мерзкая физиономия! Не иначе, мы где-то встречались. Я говорю:
– Как же, как же! Конечно, узнаю! Коля, а ты узнаёшь?
Коля молчит и смотрит в сторону. А
жена невзрачного говорит:
– Ну ладно, Боря, пошли.
Я говорю:
– Извини, узнать-то я узнал, но не могу вспомнить,
где мы встречались.
– И я не могу, – признаётся худощавый. А жена его говорит:
– Ладно, Боря,
пошли уже.
– Ладно, – говорит худощавый. – Созвонимся. Пока.
Они уходят, а Коля долго смотрит им вслед, и его
угрюмое зеркало души становится ещё мрачнее.
Он шепчет:
– Знаешь, кто это? Это Лифшиц.
Тот самый, который моего друга наколол.
И ещё по магазинам ходит, скотина.
– Вот негодяй! – соглашаюсь я. –
И что твой друг сделал?
– Сам знаешь, что в таких
случаях делают. Он его заказал.
– Чего?
– Чё-чё – через плечо, – говорит Коля. – Заказ сделал, чтобы этого Лифшица –
того... На встречу с прабабушкой. Понял?
Ну – шпокнуть. Замочить, в общем. Но этот Лифшиц, скотина, как чувствовал,
переехал в другой город. И номер
телефона поменял. Что за народ! С ним по-человечески, а он тебе такую подлянку
подстраивает. Но мы его найдём, пусть не
волнуется.
Тут я чувствую лёгкий
приступ тошноты. И, наверно, бледнею,
потому что Коля, внимательно посмотрев на меня, говорит:
– Ладно, ладно, не
психуй. А не то получишь бонус. – Коля смеётся,
радуясь своей шутке. – И вообще, забудь, что я сказал, понял? Ты ничего не слышал, ничего не знаешь,
понял? А то знаешь, что бывает с теми,
кто много знает?
– Знаю, знаю, – торопливо заверяю я Колю. – То есть, наоборот, не знаю. В общем, знаю, что ничего не знаю. Память у меня, знаешь, совсем никудышная.
– Это хорошо, молодец, – одобряет
Коля. – Ну ладно, нам пора.
Я с ужасом наблюдаю, как моя жена обменивается номерами телефонов с Колиной
женой, но уже ничего не могу сделать. Мы
покидаем проклятый “Маршалс” с его юбочками и лифчиками и идём к машине. Когда я уже пристегнулся, но ещё не завёл
машину, рядом со мной за окном вдруг появляется тощая фигура негодяя Лифшица.
– Привет, – говорит он. –
Теперь вспомнил, где мы встречались?
– Нет, извини.
– Ничего, я тоже не вспомнил, – великодушно говорит Лифшиц. – Но это не важно. Ты знаешь, с кем ты сейчас разговаривал?
– Ну, с Колей.
– Это же бандит. Самый главный
мафиозо. Убийца. Его весь Бруклин знает. Он по заказам работает.
– Ага, - говорю я и снова чувствую легкое помутнение в организме. – А как он…
это… на что он принимает заказы?
– Не на что, а на кого, –
говорит всезнающий Лифшиц. – За кого заплатят, на того и принимает.
– Это что, его… м-м-м… постоянная
работа? Или хобби?
– Это ты у него спроси, –
говорит Лифшиц. – А ты-то сам, чем занимаешься?
– Чем все. Я программист.
– Хорошее дело, – одобряет Лифшиц. А
я –
сток брокер.
Стоки
продаю. Позвони мне, я тебе такой
дил устрою, сразу разбогатеешь.
Он сует мне в карман свою карточку и галантно исчезает.
Мы возвращаемся домой. Я перевожу
дух и, на всякий случай, запираю все двери в доме. Потом я заставляю жену поклясться, что она никогда
больше не повезёт меня в “Маршалс”. Тут
звонит телефон.
– Привет, – говорит мужской
голос. – Узнаёшь? Это я, Коля. Мы сегодня в “Маршалсе” встречались.
– А, Коля! – радостно говорю
я спёртым голосом. – Наконец-то! Что-то
давно ты не звонил.
– Дай мне телефон Лифшица, – говорит Коля, не
разделяя моей радости.
– Какого Лифшица? – говорю я фальшиво.
– Того самого. Которого мы сегодня в “Маршалсе” видели.
– Ах, Лифшица? Ну да, конечно. У меня, Коля, нет его телефона.
Коля некоторое время молчит, а потом говорит медленно и безо всяких
интонаций:
– Ты что, сука, мне мозги
пудришь? Я сам видел, как он тебе
карточку в карман сунул.
Я покрываюсь холодным потом и ласково блею в телефон:
– Правда, Коля? А я и не
заметил. Сейчас, Коля, я поищу в
карманах. Ой, что-то не нахожу. Ты не помнишь, Коля, в какой карман он её
положил? В пиджак? Ты не помнишь, в
каком пиджаке я был? Может, я тебе
перезвоню?
– Слушай, ты, – говорит Коля. – Мне некогда с тобой в кошки-мышки
играть. Даю тебе сутки. Я позвоню завтра в это время. И ты держи телефон Лифшица наготове,
понял? Если у меня не будет телефона
Лифшица, то учти, что у меня есть твой телефон.
– Хорошо, хорошо, Коля! – говорю я, захлёбываясь от радости. – Конечно,
Коля! Сутки – это очень хорошо,
Коля! Звони, не забывай!
Я кладу трубку и смотрю на
жену. Она смотрит на меня. Мы смотрим друг на друга так, как будто
видимся последний раз в жизни.
– Дорогая, не хочешь переехать в Южную Каролину? – говорю я.
– Конечно, хочу, – говорит жена. – Я всегда мечтала о Южной Каролине. А ещё лучше – в Северную Дакоту.
Когда
переезжаем?
– Не будем спешить, – говорю я. – У нас есть целые сутки.
_displayNameOrEmail_ - _time_ - Remove
_text_
Sign in
Recent Site Activity
Terms
Report Abuse
Print page
|
Powered by Google Sites
Оглавление
Про юбочку с кофточкой (Alexander Matlin) Alexander Matlin
Про юбочку с кофточкой
Последние комментарии
15 часов 7 минут назад
15 часов 17 минут назад
3 дней 10 часов назад
4 дней 2 часов назад
4 дней 11 часов назад
4 дней 11 часов назад