Мошки и пушинки [Валерий Георгиевич Попов] (fb2) читать постранично, страница - 2

пробормотал.

– Единственное, что я могу сделать для тебя – положить в больницу! – щедро предложил он. – Только так еще может сохраниться хоть какое-то сочувствие к тебе! Могу обещать, что больница очень хорошая, там работают мои добрые знакомые. Когда я тебе советовал что-то плохое? Ведь я твой друг! А ты давно жалуешься на здоровье. И это закроет на время… злые рты. А я обещаю – там будет сделано все возможное для тебя.

– А невозможное? – усмехнулся я.

Он развел руками: тут даже я бессилен!

Правильная дорога. А там подтянется Клим, с его ритуальными товарами и услугами… Все схвачено у меня!

– А иначе – никак? – вдруг вырвалось.

Он развел руками: “А как?!” Тоже верно. Не возьмут меня – ни левобережцы, ни правобережцы! Это конец.

– Ты пойми – я тоже рискую своим добрым именем. И исключительно ради тебя.

– Спасибо!

Человек, можно сказать, жизнь свою ставит на карту!

– Когда?

Он так повел бровью – мол, не неделю же тянуть? Чужое время тоже нужно ценить.

– Часа, надеюсь, хватит тебе?

– Ты че – уходишь? – спросил Клим.

Пушинки так и липнут к экрану компьютера, тянутся к знаниям и, может быть, даже к творчеству, а мушки – уклоняются. У них на уме что-то свое, хотя странно, что в этой летающей точке где-то размещается еще и ум. Впрочем – и безумие тоже. Одна мошка вдруг стала биться об экран компьютера, рваться в изображенный на мониторе странный летний пейзаж – желая, видимо, стать виртуальной, – но это дается не всем. Я и сам бы хотел туда: таинственный сонный водоем, уходящий вдаль, а на берегу прямо перед твоим носом торчит могучий ветвистый куст алого репейника и рядом хрупкое, словно из спичек, растение с желтенькими цветочками. Тянет туда. Там-то уж точно нет забот! Лечь на пологий зеленый берег и лежать, думая лишь о том, скоро ли пролетит облачко и снова выпрыгнет солнце. Одни лезут в компьютер за знаниями, – а я нашел там тишину и покой.

Странный выполз на стол паук. Говорят – обозначает письмо. Но раньше они были могучие, многоногие, – а этот какой-то убогий, щуплый, и всего три ноги, – но передвигается быстро. Не письмо – а, видимо, имейл, компьютерное послание. Сжатое и убогое. Электронный век! Ну чего там? Говори. Только быстро! Но он убежал.

За окном по блестящей паутине летит солнечный блик, как телеграмма, – и тут же ответ!

На освещенном еще небосклоне вдруг объявилась бледная луна.

– А помнишь, как Настя говорила? – спросила жена. – Нуна!

Еще бы мне не помнить! Стояла на белом подоконнике, толстая, щеки из-за ушей (бабка придерживала ее за спину), а маленькие пальчики ее, сползая, скрипели по запотевшему стеклу. Над соседним домом висела огромная, страшная луна. Что чувствовала маленькая девочка, может, впервые увидевшая такое и еще не умевшая говорить?

– Нуна! – она вдруг показала пальчиком в небо и обернулась, улыбаясь, к нам. Первое ее слово!

– Помнишь, да? – произнесла жена даже радостно. Для нее Настя еще жива. Как можно расстаться с единственным в мире человеком, для которого наша дочь еще жива!

– А помнишь – юбилей тут ее справляли?

Я кивнул. Только для нас еще шесть кирпичей в земле, почти заросшие, – часть той шашлычницы, сделанной тогда.

– А помнишь, – проговорила жена, словно ничего плохого и не было, – тогда мы еще вина не могли достать, мясо замочить, и тогда Настя…

Я кивнул быстро, не дослушав, перебив, – долго не могу!

…Помню, я обмолвился Климу, и он сразу же решительно взялся за гуж, и мы с ним долго шастали с бреднем вдоль берега, выдавливая ногами из дна гнилостные пузыри. В результате в сетке оказались, в начале и в конце, большой рак и маленькая щучка. Помню, как мы явились, мокрые, пьяные, вонючие, но счастливые, и вручили трудовой подарок – рака и щуку!

– А где же лебедь? – засмеялась она.

Остроумная была дочка.

Спустился с крыльца. Здесь батя падал. Но меня, в отличие от него, некому будет поднимать! На часы глянул. Можно еще успеть – сходить исповедаться Олегу Тимофеичу. Вдруг он скажет: “Да ну. Ничего!” Святой человек – ему верить можно. Работает тут, в школе олимпийского резерва, веломехаником, чинит велосипеды ребятам своим и – тоже бесплатно – всем приезжающим к нему дачникам. Денег никогда не берет – только улыбается: “Ну что вы, зачем?” И в то же время – строг. Скажет мне правду, какую я заслужил: жить мне или уже умереть? А вдруг скажет: “Да ну! Ничего!” Я сделал два шага… третий уже быстрей! Но тут прозвенел звонок. Пора!

– Ну? Ты готов? – произнес Борис просветленно. На святое дело идем!

– Готов! Только… – я оглянулся на дом. – Давай поговорим не здесь… На озеро поедем.

– Ну… – он пожал плечом. Не совсем был доволен. Стройный его план покачнулся.

– Я скоро! – крикнул я в дом, с бряканьем стаскивая велосипед с крыльца.

Залетали вокруг, вверх-вниз, словно прихрамывая, белые бабочки – капустницы. Роскошь лета. Если едешь с определенной скоростью, рейки ограды исчезают и видишь как на ладони жизнь во дворах – все наслаждаются, не спешат. Веловидео.

– Нет. Так невозможно