Конан – изменник [Леонард Карпентер] (fb2) читать постранично, страница - 2

гундеров, одетых только в юбки и сандалии, которые ловко валтузили друг друга дубинами, обмотанными мехом. Они делали выпады, уклонялись и совершенно не обращали внимания на зевак, которые толпились вокруг во множестве и отпускали разнообразные замечания. Несколько поодаль компания молодых парней из Шема в овчинах метали дротики в соломенное чучело, водруженное прямо посреди дороги. С ворчанием они уступили Конану дорогу, чтобы он мог проехать, и тотчас же возобновили свое занятие, стоило ему миновать их.

Те, кто не хотел бороться, просто сидели перед своими палатками, болтали, надраивали доспехи или вострили мечи. Когда Конан проехал мимо, вслед ему понеслось несколько довольно хамских замечаний. Время от времени попадались и такие, кто просто сидел и глазел перед собой в пространство отсутствующим взором. За этими Конан приглядывал особенно внимательно, зная слишком хорошо о совершенно непредсказуемом нраве некоторых людей, которых судьба заносила в наемные отрады. Он ехал вдоль дороги, поглядывая на лица сидящих, наполовину настороженно, наполовину ищуще, — пытался высмотреть хотя бы одного знакомца.

Стервятники в предвкушения новой падали, думал Конан. О да, часовой был прав. Сам Конан, пока торчал у себя на родине, в обществе родни и старых товарищей, едва не заболел от скуки. Дикие утесы и горы его детства казались ему теперь маленькими, едва ли не тесными. Игрушки, из которых он вырос. Запахи мятежа и войн в Кофе, которые занесли на далекий север торговцы и странники, ударили ему в ноздри, как сладкий мускусный аромат, — и властно повлекли его за собой.

Дома ему делать особенно было нечего. Он вооружился тяжелым кошелем серебра, набрал провизии, взял оружие я двинулся на юг.

Но он говорил себе: я не из тех крестьян, кого голод выгнал с родных мест и кого надежда на легкое обогащение потянула в неведомые дали, заглушив даже страх смерти (а уж старушка-то куда более близка, чем они думают, и уж куда более вероятна, чем богатая добыча; ну да это не Конаново дело — рассуждать). И не в стремлении потешить свое тщеславие отправился он в путь. И не для того, чтобы потакать своим мрачным наклонностям, таящимся в глубине души, — а кое-кто из здешних наемников с черными как уголь сердцами явился в этот лагерь именно за этим.

Нет, Кован смутна понимал — где-то там, в глубине души, — что способен на куда большее. В нем таились силы, которые будто бы вынуждали его испытать их. И были у него свои таланты, которыми он при случае исключительно ловко пользовался. В дальнейшем видно будет, сумеют ли они принести ему удачу в этом жестоком мире.

Его размышления прервал пронзительный голос, прозвучавший у самого его колена:

— Конан, старый пес! Ты тоже сюда притащился? Ну уж теперь мы точно победим.

— Ба, Бильхоат, ты ли это? — Ковав улыбнулся тощему сморщенному человеку, стоящему возле его коня. — Как я погляжу, после Аренджуна ты взялся за честное дело. Как и я.

Лицо старика подернулось складками — он смеялся.

— Да. Тут и еще есть наши, Павло и Франос. Нам надо бы держаться друг друга, и удача от нас не отвернется!

— Так оно и будет, клянусь набитой мошной жирного Бэла! Вы что, все в Гундольфовой банде?

— Нет, Конан, — Бильхоат помотал головой. — Мы с Виллезой. Жаль, конечно. Нрав у этого зингарца препоганейший. Я бы предпочел быть с Гундольфом. Но слишком уж большой задаток я взял у этого бандита с червой душой, чтобы теперь мог от него уйти.

— А вообще, против кого воюем-то? Я слыхал, что мы защищаем дело какого-то кофийского принца, бунтовщика.

— Точно, принца Ивора. Буйная головушка, молодой еще. Местные от него без ума. — Бильхоат погладил лошадь Конана по носу. — Полон новых идей. Смертельный враг своего дяди, короля Страбонуса.

— Слыхал я про этого короля, будто он убийца и мерзавец, — мрачно проворчал Конан. — Так получается, Ивор этот — реформатор? Я бы с радостью предложил ему руку в борьбе против этого кровавого грифа Страбонуса! Как и все прочие вольные наемники! — Конан жестом показал на пьяных наемников, которые шлялись вокруг. — А что, они тоже собрались поддержать правое дело? Желают посадить на престол хорошего короля, а плохого скинуть?

Бильхоат заржал и потрепал коня по черной гриве.

— Нет, разумеется. Некоторые из этих сукиных детей уже недовольны. Говорят, что просиживают здесь задницу, а за это денег не платят. — Он подмигнул Конану. — Но я-то не охотник за славой. На мой взгляд, у здешнего мятежа неплохие перспективы. Помяни мое слово, каждый из нас, если мятеж победит, получит либо землю, либо хорошую должность. Ради этого стоит и попыхтеть.

И похлопал коня по шее.

— Что до меня, то мне нужно место. — Конан натянул поводья. — Я к Гундольфу. Буду рад снова тебя увидеть, Бильхоат. — Пришпорив коня, Конан поехал вперед, крикнув через плечо: — Найдешь минутку, разыщи меня!

Считая террасы, Конан поднимался по склону. Оказавшись на пятой, он свернул и поехал между двумя рядами