Исход [DJ Stalingrad] (fb2) читать постранично, страница - 3

свою страну, уважать отца и мать, защищать свои жизненные принципы, не злоупотреблять алкоголем, найти хорошую девушку, создать семью, воспитать детей. Все сделать как надо, красиво прожить красивую жизнь, на одном дыхании.

Вот этот парень стоит вечером у магазина, и я подхожу к нему сзади. В растянутом свитере, в грязных кроссовках, неаккуратно выбритая «под ноль» голова, подростковые усы, прыщи на всем лице, гнилые зубы. Через секунду этот отличный парень превратится в кусок говна, обрезок железной трубы сделает из его головы кровавый фарш. Зубы, куски кожи, кровь во все стороны. Я двоечник с последней парты, меня презирают одноклассники, я бухаю и дрочу. У меня впалая грудь, рахитичное пузо, я предрасположен к астме, плохое сердце. Никогда не было нормальной работы, никогда не было папы, никогда не было девушки, через секунду я отомщу этому пидрасу за все эти годы, за всю мою жизнь, за всех таких же, как я, придурков, за убогих, за больных, за детей из семей бюджетников, за тупых, инфантильных, за всех неудачников, которые составляют охуительный процент населения нашей страны. Я буду бить его по голове обрезком железной трубы за всех нас, и в этом будет что-то от святости. Или в святости всегда есть что-то от этого.

«Дети ментов ненавидят ментов!» - в 2005 мы все поехали зимой в Рязань на электричках, был мороз, все просто охуели. Пришли в заброшенный кинотеатр, местных не было почти никого, так, концерт для своих. Нас всех, человек 40, находившихся в зале, охватило какое-то болезненное возбуждение, переходящее в эйфорию. Как мы любили.

На сцену вылез пьяный Гена, схватил микрофон и начал скандировать какие-то речевки, мы не сразу поняли, что это песни, одну за другой. Все эти его ебанутые хиты. Мы просто пришли в какое-то бешенство, падали на пол в судорогах, водили эпилептичные хороводы, исполняли агонизирующие пляски, просто били друг друга. Потом — в ночи, через весь город, к вокзалу, Миша чуть не убил свою подругу, кинул ей в голову кирпич. Несколько человек ебанулось по пути об асфальт так, что сами идти уже не могли, их несли. Сережа, отец двоих детей, сказал, что умирает, поймал машину и уехал на вокзал. Не стоило отпускать его одного, - там он повздорил с группой вооруженных спецназовцев-десантников из Чечни, которые сразу вынесли ему вердикт. Они пили водку в зале ожидания с местными ментами и закусывали тортом-мороженное, который нарезали штык-кинжалом. У всех были автоматы. Мы тоже были вооружены кто чем, к тому же, нас было больше, мы были агрессивно настроены, служивые решили пойти на переговоры, и угостили парламентеров водкой. Те выпили и вступили с ними в антивоенную дискуссию, утверждая, что в либертарном мире анархии армия не нужна. Пока десантники переваривали эту информацию, подошла утренняя электричка, и мы ретировались. Начали загружаться в вагоны, я смотрю — опять нет Сережи. Думаю — взят в плен, бегу через платформу вдруг вижу — стоит мент у касс, тоже ждет электричку, к нему сзади подходит Сергей, отец двоих детей, расстегивает ширинку и начинает отливать на его штаны... Решительно отправляем Сережу в аут, заталкиваем его в вагон...  До скорых встреч.

Сережа очень не любит ментов, каждый раз, когда напивается, идет по городу, пиздит их, те пиздят его, грабят, тащат в отделение, ночью приезжает Сережина жена и выкупает его. Это повторяется регулярно. Сережа, однажды, чуть не получил нормальный срок, когда, сидя в «обезьяннике» через решетку ебанул следователя, проходившего мимо.

Сергей — очень хороший, потерявшийся в жизни, советский человек. Таких теперь не много.

Все началось еще давно. Красный день. Дохуя народу: старики, старухи, безумцы, клоуны, ряженые, психи, дураки, лжецы, воры, весельчаки. Все мы. Утром в красный день на площади у ног Вождя. Готовы идти от него, как алый, пламенный привет, к Учителю, который стоит напротив Большого театра. Я сильно простужен, ночью накачался лекарствами, не помогло. Утром мы с Колей шатались по обезлюдевшему Замоскворечью в поисках аптеки, я был в горячечном бреду, жар, все плывет перед глазами. Заебись, как раз, что надо.

Собрались наши потихоньку, ботинки – такие же, как и флаги. Рядом – внушительная колонна в черном, выглядят очень сурово и революционно-романтически. В центре стоит белокурая красавица в черном милитари, опершись на древко знамени с черными серпом и молотом, шутит с бойцами и угощает их сигаретами. Да… нам до них далеко.

Наша красная колонна, точнее, не колонна, а толпа, самая последняя в этом параде, здесь панки, люди в кожаных рокерских куртках, безумцы в сталинских шинелях, мы, революция. Все пьяны и готовы к действиям. Вокруг нас, в хвосте левацкого марша – весь скам, мелкие группки психопатов разных мастей. Казаки в ненастоящих мундирах с самодельными орденами, черносотенцы – щуплые православные студенты, сектанты-богородичники в ярких шизофренических рясах. Часть людей с иконами Богородицы,